Политическая психология

Понятие политической психологии

Политическая психология – область политического поведения и политического сознания людей, выражающая преимущественно их оценочное и эмоциональное отношение к политической системе, к государственной власти, к фактам и событиям политической жизни.

Содержание политических чувств — это показатель духовной консолидированности государства, класса как субъектов власти, их способности выполнять свои политические функции. Политическая психология измеряет, насколько надежды и переживания людей отражают общезначимые и групповые интересы.

В содержании политической психологии выделяется две части:

  • устойчивая часть, включающая психологический склад этноса, менталитет, нравы, здравый смысл;
  • неустойчивая часть, включающая эмоции, настроения, ожидания, чувства, переживания.

В устойчивых психологических феноменах важная роль отводится политической ментальности, т. совокупности устойчивых политических ценностей и сценариев реагирования субъектов на различные социальные изменения, события в политике. Ядром политической ментальности является национальный характер. Проявляется национальность характера в различном поведении народов в похожих политических обстоятельствах. На национальный характер влияет опыт исторического развития этнической общности и передаваемые от одного поколения другому надежные способы самосохранения.

Разными политико-психологическими характеристиками обладают социальные слои и классы. Знание данных черт позволяет прогнозировать поведение и их реакцию на различные события. Специфическими психологическими качествами обладают и спонтанно возникающие социальные образования и скопления людей. Стереотипы и преобладание устойчивых реакций снижают потребность гражданина в политической информации и его потенциал политического участия.

Первостепенное значение среди неустойчивых проявлений политической психологии имеет настроение.

Политическое настроение – это общие, ярко выраженные психологические черты, которые охватывают на конкретный период времени значительные массы людей и определяют их отношение к определенному политическому событию, проблеме.

Значимым свойством настроения является концентрация внимания большого количества людей на интересующей проблеме или политической фигуре. При этом следует учитывать непостоянство политических пристрастий и эмоций, быстрый подъем и стремительное падение интереса к публичным делам. Именно поэтому временной интервал любой политической акции не должен быть растянутым и иметь четкие границы.

Практическое применение политической психологии

Для политической интеграции, сплочения людей, задействованных в политической акции, используются механизмы подсознательного обеспечения влияния:

  • заражение, то есть достаточно быстрое распространение, охват определенным психическим состоянием большого количества людей;
  • внушение, то есть подсознательное влияние, которое характеризуется некритическим восприятием воздействия со стороны источника воздействия.
  • реализация идеологических оценок и требований через психологический настрой может иметь разный характер:
  • мотивы политического поведения людей зависят от степени эмоционального восприятия ими основных идеологических форм, в частности политических идеалов, принципов и норм;
  • политическая мотивация поведения субъектов опосредуется групповыми формами сознания, содержащими в себе понимание индивидом соотношения коллективных и общих интересов, психологического климата группы, сложившихся в группе стереотипов и привычек;
  • неотъемлемой составляющей политических эмоций и чувств является совокупность личных представлений, то есть психических образований, порожденных практикой межличностных связей и отношениями с другими субъектами, институтами власти.

Термин «политическая психология» употребляется в современной науке в двух связанных между собой значениях:

Ø во-первых, он обозначает субъективно-мотивационную сферу поведения участников политической жизни, его (поведения) двигательные механизмы, коренящиеся в сознании и подсознании людей, их «дух», чувства, эмоции, волю и память, нейрофизиологические и другие индивидуальные свойства, влияющие на политическое поведение;

Ø во-вторых, политическая психология понимается как наука о субъективно-мотивационных компонентах политики. Иными словами, в первом случае речь идет о политической психологии как воплощенной во внутреннем мире человека реальности, психике людей, во втором – о науке ее изучающей.

Люди усваивают политические идеи не механически, а избирательно, принимая одни из них и отвергая другие. Политическая психология и является той сферой, изучение которой позволяет ответить на вопросы: как, почему и с помощью каких внутренних механизмов политические идеи превращаются в двигатели реальной политики.

Политическая психология как относительно самостоятельная наука сложилась сравнительно недавно – примерно в 60-70-е годы ХХ века. До сих пор ее исследователи концентрируются на определенных направлениях и не охватывают всего спектра психологических явлений. Это объясняется сложностью психики человека, разнообразием психологических и политико-поведенческих реакций на воздействие различных социальных факторов.

Среди разнообразных явлений политической психологии можно выделить несколько групп, на исследовании которых сосредоточены главные усилия ученых.

Первую группу составляет психологический склад, включающий прирожденные, а также сложившиеся в течение длительного времени устойчивые психические образования, определяющие индивидуальное поведение. Психологический склад характеризует отдельных конкретных индивидов. Он является результатом не только врожденных качеств и индивидуального опыта человека, но и прошлой коллективной жизнедеятельности людей. К психологическому складу относятся, прежде всего, архетипы, менталитет, а также темперамент, характер и интеллектуальные способности личности.

Менталитет складывается на основе архетипов, традиций и осознанного опыта личности. Он представляет собой общую типичную схему, модель осознания и оценки тех или иных явлений, или комплекс «картин мира», определяющих мировосприятие человека. Такие «картины мира» включают относительно автономную систему основополагающих ценностей и смысловых установок. Они придают определенную общую ориентацию интересам людей, выступающих непосредственно источником их действий. Не интересы (материальные и идеальные), не идеи непосредственно господствуют над поведением человека, но «картины мира», которые создавались «идеями». Они очень часто определяют пути, по которым динамика интересов продвигает дальше человеческое действие.

Вторая группа явлений политической психологии включает специфические механизмы психологических и поведенческих реакций, возникающие в процессе групповых коммуникаций, устойчивых взаимодействий людей. Явления этого рода достаточно разнообразны. Наиболее изученным из них является феномен толпы.

Толпа эмоциональна. Она способна подавлять доводы разума. В ней действуют механизмы коллективного «заражения» и внушения, многократно усиливающие общие настроения и эмоции, подавляющие критическую позицию и снижающие индивидуальный контроль за поступками. В толпе человек приобретает чувство непреодолимой силы, становится смелее и агрессивнее. В то же время, в случае возникновения в толпе паники, она может моментально овладеть массой, внушить безотчетный страх, парализовать разум и побудить людей к поступкам, не адекватным ситуации. В зависимости от своей политической направленности действия толпы могут быть и преступны и героичны.

Групповое воздействие на политическое поведение людей не ограничивается влиянием толпы. В политической жизни любой демократической страны широко распространены устойчивые политические группы в форме комитетов, советов, бюро, президиумов, команд, подразделений работников аппарата, инициативных или заинтересованных групп и тому подобное. Такие устойчивые объединения также оказывают большое влияние на политическое поведение людей.

Коллективные политические действия отличаются от индивидуальных по целому ряду параметров. Так, группа более продуктивна в производстве наиболее плодотворных и обоснованных идей, всесторонней оценке тех или иных политических решений или проектов. При принятии решений она склонна к повышенному риску. Это проявляется в том, что группа принимает более рискованные решения, чем решения ее отдельных членов, принимаемые самостоятельно, на свой страх и риск. Этот феномен объясняется по-разному:

Ø конформистским давлением, которое проявляется в том, что отдельные члены группы не осмеливаются высказывать свои взгляды, расходящиеся с уже изложенными мнениями, особенно мнением групповых лидеров и большинства, критиковать их;

Ø чувством переоценки, завышения своих возможностей, которое развивается при интенсивном групповом общении (завышенное чувство «Мы», ослабляющее восприятие риска);

Ø взаимным «заражением смелостью». Этот эффект возникает в групповых коммуникациях;

Ø широким распространением мнения (чаще ошибочного), что при групповых решениях ответственность ложится на многих людей и доля личной ответственности сравнительно невелика. Групповые неудачи обычно менее заметны и не воспринимаются так остро, как индивидуальные;

Ø влиянием лидеров, особенно формальных руководителей, видящих свои главные функции в обязательном внушении оптимизма и уверенности в достижении цели.

Ряд исследователей, отмечая превосходство хорошо сплоченных групп в достижении индивидуальных и групповых целей, а также в кооперативности, демократичности и ангажированности (вовлеченности) политического поведения их членов, указывают, вместе с тем, на склонность таких коллективов к групповому мышлению. Симптомами такого мышления и группового давления в целом являются:

Ø иллюзия неуязвимости группы. Члены группы склонны к переоценке правильности своих действий и нередко с восторгом воспринимают рискованные решения;

Ø безграничнаявера в моральную правоту групповых действий. Члены группы убеждены в нравственной безупречности своего коллективного поведения и в ненужности критических оценок со стороны посторонних. Эта склонность группового мышления очень созвучна широко распространенному в нашей стране в прежние времена лозунгу «коллектив всегда прав»;

Ø отсеивание неприятной или неугодной информации. Не согласующиеся с групповыми взглядами сведения не принимаются во внимание, а предостережения не учитываются. Следствием этого является игнорирование необходимых изменений;

Ø негативная стереотипизация посторонних. Цели, мнения и достижения внешних по отношению к группе объединений тенденциозно трактуются как слабые, враждебные, подозрительные, глупые и тому подобное. На этой почве нередко произрастает ведомственность и групповщина;

Ø самоцензура. Отдельные члены группы из-за опасений нарушения групповой гармонии воздерживаются от высказывания альтернативных точек зрения и выражения собственных интересов;

Ø иллюзия постоянного единодушия. Из-за самоцензуры и восприятия молчания как согласия при решении проблем, слишком быстро, без необходимого всестороннего обсуждения достигается внешний консенсус;

Ø социальное (групповое) давление на несогласных. Требование конформистского поведения, как правило, приводя к нетерпимости по отношению к критическим, нелояльным, с точки зрения группы, высказываниям и действиям и к «затыканию рта» их носителям;

Ø ограничение и «урезание» возможностей участия посторонних в формировании коллективного мнения и принятия решений. Отдельные члены группы стремятся не давать возможности участия в делах группы не принадлежащим к ней людям, поскольку опасаются, что это (в том числе идущая от них информация) нарушит групповое единодушие.

Конечно, все эти симптомы коллективного мышления проявляются в хорошо сплоченных группах (в первую очередь среди служащих государственного, партийного аппарата) и к тому же далеко не всегда являются обязательными. Однако они оказывают существенное влияние на политику и, прежде всего, на отношения внутри политических организаций и эффективность их деятельности.

§ 1. Сущность и особенности политической психологии

Роль духовных факторов в политике отнюдь не ограничивается воздейст­вием на людей идеологических док­трин и программ. Не менее, а нередко и более существенное зна­чение для политики имеет другая форма политического сознания — политическая психология.

Политическая психология представляет собой совокупность духовных образований, которые содержат в основном эмоцио­нально-чувственные ощущения и представления людей о поли­тических явлениях и которые складываются в процессе их (лю­дей) непосредственного взаимодействия с институтами власти и своего политического поведения. К политико-психологическим явлениям относятся как универсальные чувства и эмоции чело­века, специфически проявляющиеся в политической жизни (на­пример, гнев, любовь, ненависть и др. ), так и те ощущения, ко­торые встречаются только в политической жизни (чувства симпа­тии и антипатии к определенным идеологиям или лидерам, чув­ства подвластности государству и проч.

В силу неустранимости у человека эмоционально-чувствен­ного восприятия действительности политическая психология опосредует все формы и разновидности его политических вза­имодействий и, стало быть, присутствует на всех этапах поли­тического процесса. Таким образом, политическая психология — это универсальный духовный фактор, оказывающий посто­янное влияние на политическое поведение людей и институты власти.

Однако политическая психология — не просто важная и вли­ятельная форма политического сознания. Ее неустранимость из политической деятельности превращает психологию и в своеоб­разный универсальный измеритель всей политики в целом. Ины­ми словами, власть, государство, партии, разнообразные полити­ческие поступки субъектов, а также другие явления политики могут быть представлены как те или иные формы психологического вза­имодействия людей.

Такой взгляд на политику позволяет раскрыть ее специфичес­кие свойства, демонстрировать ее новые возможности и законы эволюции. Однако он в же время заставляет порой преувеличи­вать значение психологических зависимостей.

Такого рода примеры показывают, что для анализа политики принципиальное значение имеют представления опсихологичес­ких типах взаимодействующих с государством людей. Ведь от того, является человек более склонным к экзальтации или рациона­лизму, стремится он жестко придерживаться установленных правил (ригидность) или он обладает подвижной, пластично изменя­ющейся в соответствии с обстановкой системой чувств (лабиль­ность) и другими психологическими свойствами, в значительной мере зависят и содержание политических требований людей к власти, и характер их реального взаимодействия с государством. Классическим примером внутреннего соответствия властных и личных структур в жестких режимах правления стала характерис­тика американским ученым Т. Адорно «авторитарного» типа лич­ности, поддерживающего систему власти своим догматизмом, ригидностью, агрессивностью, некритическим восприятием груп­повых ценностей и шаблонным мышлением.

Нельзя не отметить и громадное значение для политики пси­хологических свойств политических лидеров. Например, компульсивность (выражающаяся в навязчивом стремлении все сделать наилучшим образом) или демонстративность (характеризующая стремление лидера прежде всего привлечь внимание обществен­ности к собственной персоне) как доминанты стиля политичес­кого лидера могут существенно повлиять на характер принимае­мых в государстве решений и даже изменить некоторые парамет­ры политической системы в целом.

Необходимость учета психологических свойств субъектов по­литики диктуется и тем, что эмоционально-чувственные ощуще­ния существеннейшим, а нередко и решающим образом влияют на восприятие человеком политических явлений. Как показывает опыт, именно психологические компоненты чаще всего органи­зуют и определяют те субъективные образы лидеров и других по­литических явлений, государства, власти, которые складываются у человека. Именно чувства заставляют человека оценивать по­литические явления в зависимости от того, какими они отража­ются в его сознании, а не от их реального содержания. Напри­мер, недоверие к той или иной партии или режиму в целом мо­жет сформироваться у человека не на основе анализа их програм­мы и действий, а за счет негативного отношения, скажем, к не­этичному поступку их лидера или просто на основе неведомым образом возникшей антипатии или симпатии. Таким образом, человек воспринимает политическую реальность чаще всего та­кой, какой она представляется его чувствам и эмоциям, которые, действуя по собственным законам, вполне могут неадекватно отражать окружающий мир.

Зная законы формирования психологических образов, можно определять их структуру и направленность, тем самым успешно влияя на отношения граждан к государству и на их индивидуаль­ное поведение. В истории немало примеров того, как отдельные правители, создавая очаги временного психологического возбуж­дения у населения, подавляли структуры его рационального мыш­ления, а также, используя другие приемы манипулирования со­знанием, заставляли людей испытывать чувства единения с госу­дарством и ненависти к его врагам, объединяться вокруг лидера и переживать при этом массовое воодушевление, утрачивать ощу­щение реальности или понижать восприимчивость к тем пробле­мам, которые невыгодны власть имущим.

Отражая и интерпретируя политику в эмоционально-чувственной форме, политическая психология представля­ет собой т. «практический» тип политического сознания. Если, к примеру, идеология является продуктом специализированного сознания, плодом теоретической деятельности группы людей, то политическая психология формируется на основе практического взаимодействия людей друг с другом и с институтами власти. И в этом смысле она характеризует те ощущения и воззрения людей, которыми они пользуются в повседневной жизни.

В теории, чтобы отобразить эту форму «естественного», обы­денного мышления, используют понятие «социальные представ­ления» (Московиси). К ее отличительным чертам относят прежде всего отображение людьми политических объектов через призму своих непосредственных интересов и доступного им политичес­кого опыта. Повинуясь чувствам, люди подчиняют получаемую ими информацию собственным задачам, логике своих индивиду­альных действий. Поэтому политическая психология тем больше влияет на ориентацию людей во власти, чем сильнее политика включается в круг их непосредственных интересов.

В силу «приземленности», «наивности» своего взгляда на дей­ствительность политическая психология демонстрирует и опре­деленные способы интерпретации понятий, зачастую отождествляя последние с формой непосредственного восприятия дейст­вительности. Например, «государство» отождествляется с конкрет­ным государством, в котором живет человек, «власть» — с реаль­ными формами господства, «рынок» — с конкретными отноше­ниями экономического обмена, которые он наблюдает, и т. Та­кое конкретизированное освоение действительности упрощает картину политики, лишая при этом научные категории и поня­тия мотивационного значения и силы.

Познавательная ограниченность политической психологии проявляется и в приписывании непосредственно воспринимае­мым ею явлениям разнообразных причин, устраняя таким обра­зом имеющийся у нее дефицит информации. В науке такое явле­ние получило название «каузальной атрибуции» (Ф. Хайдер), от­ражающее свойство политической психологии умозрительно до­страивать политическую реальность, домысливать, искусственно конструировать мир, придумывать недостающие ему звенья. В массовых формах такая черта политической психологии стимули­рует возникновение разнообразных слухов и мифов, которые ох­ватывают целые слои населения. Особенно часто это касается принимаемых в государстве решений, кадровых перемещений, отношений в правящей элите и других наиболее закрытых от об­щественности вопросов.

Политическая психология — внутрен­не противоречивое явление. В отли­чие от идеологии, стремящейся под­вести политические взгляды людей под некий общий знамена­тель, политическая психология отражает политическую реальность во всем ее многообразии, допуская одновременное сосущество­вание самых разноречивых и даже противоположных эмоций.

Одной из причин такой противоречивости выступает много­образие механизмов идентификации. Ведь человек отождествля­ет себя с самыми разными группами и ролями. Поэтому в психо­логии всегда присутствуют различные и даже противоречивые чувства: долга и желания освободиться от обязательств, потреб­ность в самоуважении и жажда подчинения более сильному, об­щительность и чувство одиночества, осуждения власти и жела­ния быть к ней поближе и т. Как полагают специалисты, только в слое политических профессионалов и приблизительно у одной трети рядовых граждан (как идеологически сориентированной части электората) высок уровень согласованности знаний и их подчиненности какой-то главной идее.

Противоречивость политической психологии выражает про­тиворечивость человека политического. Под влиянием какой-либо информации или события он может быстро поменять направ­ленность своих чувств, а вместе с ними порой и свои полити­ческие позиции. Но чаще эмоциональная противоречивость является постоянно действующим фактором политического поведения, иногда усиливающая, а иногда ослабляющая его мотивацию.

Сосуществование разнонаправленных чувств и эмоций обу­словливает неравномерный и даже скачкообразный характер развития реальных политических процессов. Благодаря этому свойству политической психологии в политику привносится элемент стихийности, непрогнозируемости событий. Способ­ность же психологии побуждать человека в кратчайшие сроки менять свои оценки придает ей особую силу воздействия на его поведение.

Еще одной причиной, обусловливаю­щей внутреннюю противоречивость, а равным образом и особенность по­литической психологии, является ее сложное внутреннее стро­ение. Прежде всего это связано с тем, что психология содержит в себе как социальные, так и физиологические механизмы воспро­изводства чувств и эмоций.

В самом общем и несколько огрубленном виде можно ска­зать, что политическая психология включает в себя:

— социализированные чувства и эмоции, связанные с отобра­жением интересов человека и формированием мотивов его поли­тической деятельности;

— индивидуально-психические свойства (воля, память и др. ); — биохимические и биофизиологические механизмы, обуслов­ленные врожденными свойствами человека (возбуждением, нерв­ными окончаниями, наследственностью) и проявляющиеся в психо-физических свойствах, регулирующих темперамент, демогра­фические и поло-возрастные черты, здоровье и проч. его анало­гичные характеристики.

Таким образом, в политической психологии содержатся как осознанно-рациональные, так и бессознательно-иррациональные духовные элементы. Благодаря этому психология соединяет ло­гику социального взаимодействия с логикой инстинктов, реф­лексивность, осмысленность и рефлекторность, характеризующую бессознательные формы мышления. Такой симбиоз показывает, что в политической жизни человек может ориентироваться и адап­тироваться к действительности, используя не только приобретен­ные социально-психологические свойства, но и могучие ирраци­ональные механизмы, первичные чувственные реакции (отличаю­щиеся эмоциогенностью, алогизмом, слабой подверженностью контролю и рядом других черт).

Роль иррациональных механизмов тем больше, чем меньше человек понимает суть и причины политических событий. Более того, в определенных условиях физиологические чувства способ­ны вообще вытеснить все другие формы оценки и регуляции по­ведения. Например, голод или страх могут стать такими психоло­гическими доминантами, которые способны вызвать мятежи, бун­ты или революции. Но в ряде случаев социальные чувства спо­собны преодолеть влияние иррациональных влечений. Так, акту­ализированная потребность в порядке, дисциплине, сплочении в жестко управляемую общность могут помочь преодолеть людям страх, неуверенность в себе, пессимизм.

Из истории известно, что многие системы и правители спе­циально возбуждали в людях иррациональные эмоции и чувства, которые использовали для усиления приверженности властям и идеологическим доктринам. Нацисты, в частности, использовали для этих целей разнообразные театрализованные сборища, ноч­ные факельные шествия, сложную политическую символику, ко­торые своей таинственностью и величием должны были помочь им сформировать безотчетное поклонение обывателей фюреру и рейху. Целям активизации подсознательных чувств и эмоций может служить и чрезмерное насаждение в обществе мону­ментальный скульптуры, величественная архитектура государ­ственных учреждений, устройство пышных политических це­ремоний и ритуалов, а также другие действия властей, добива­ющихся такими методами повышения политической лояльности граждан.

Еще одна особенность политической психологии состоит в ее способности к формированию специфического политического субъекта — тол­пы. Тард называл толпу самой «старинной» социальной группой после семьи. Однако суть этого объединения отражают не столько социальные характеристики (например, отсутствие у нее устойчивой внутренней структуры), сколько его психологичес­кие механизмы. По сути, группу людей делает толпой объеди­няющая их психическая связь, какой-то резко переживаемый людьми эмоциональный фактор (вызывающий массовое состо­яние гнева, радости, агрессии и т. При этом внутреннее единство толпы постоянно укрепляется за счет многократного взаимного усиления коллективных чувств и эмоций. Извест­ный русский ученый В. Бехтерев подчеркивал, что взаимо­внушение и самовозбуждение людей гораздо в большей степе­ни движут поведением толпы, нежели какие-либо провозгла­шаемые ею идеи.

Постоянно поддерживаемый наплыв эмоций, как правило, обусловливает односторонность мышления и действий толпы. Люди в толпе не воспринимают иных позиций или точек зрения, демонстрируя единый волевой настрой. Толпы не возникают для уравновешивающих действий. В крайних формах они могут быть либо преступны, либо героичны, устраивать мятежи и погромы или требовать от тиранов прав и свобод. Толпа не терпит ни раз­мышлений, ни возражений. Нормальное состояние толпы, на­ткнувшейся на препятствие — это ярость (Тард). В то же время тот или иной фактор (внезапное событие, выступление яркого оратора на митинге) способен изменить состояние толпы новым внушением, заразить ее свежими эмоциями, вновь придающими ей горячность и импульсивность.

Оцените статью
Добавить комментарий